Магия любви - Страница 2

Да, Уоррен был во многом виноват. Виноват в семейных распрях между мужем и ее братьями. Но не Джеймсу бросать в него камень. Своими колкостями он раздувал пламя вражды, и без того полыхавшее между Мэлори и Андерсонами с самого первого дня. Кроме того, кинувшись за Мэлори в Англию, братья догнали Джеймса и Джорджину в Лондоне, быстро их поженили и только тогда обнаружили, что попались в ловушку, которую расставил им бывший пират; все их действия были только на руку новоиспеченному шурину.

Даже выдав замуж сестру, Андерсоны не оставляли разговоров о том, что неплохо бы повесить негодяя Мэлори.

К своему ужасу, Джорджина понимала и Уоррена: ее братья не могли не презирать бывшую метрополию. Даже до войны с Наполеоном блокада Европы англичанами стоила андерсеновскому «Скайларку» нескольких торговых линий. Многие суда пароходства были взяты королевским флотом на абордаж, что само по себе уже было вопиющим нарушением прав, да к тому же, желая пополнить свои ряды, англичане под предлогом поиска дезертиров насильно уводили с кораблей часть команды. В одной из таких стычек Уоррен заработал себе небольшой шрам на левой щеке. Да, ни один из ее братьев не любил британцев, а война еще больше все осложнила. Стоило ли удивляться, что они считали английского виконта Джеймса Мэлори, некогда известного лондонского повесу и бывшего пирата, отнюдь не подходящей парой для своей единственной сестры. Если бы она не любила мужа до беспамятства, они тут же забрали бы ее обратно домой.

Джеймс все это прекрасно знал и не питал никакой любви к своим дорогим родственникам. Но ни Джеймс, ни Джорджина и не собирались спорить по этому поводу сегодня, да еще в таком месте. Супруги научились не касаться столь деликатных материй в спальне. Нельзя сказать, что они никогда не выясняли отношений, время от времени яростные перепалки случались и здесь, равно как и в других комнатах, но в спальне они легче всего приходили к примирению.

Вот и сейчас они только что закончили отвлекаться, и, надо сказать, самым приятным образом; Джеймс все еще нежно обнимал жену, слегка покусывая и лаская ее руки и шею, что скорее всего означало, что они вот-вот вернутся к своему занятию. Джорджина находила весьма забавным, что и Джеймс, и Энтони, опытные столичные волокиты в прошлом, почти одновременно получили настоятельные рекомендации от докторов своих жен, которые были на последних сроках беременности, блюсти себя и воздерживаться. При этом они так успешно притворялись, что изо всех сил выполняют предписания докторов, что и друзья, и ближайшие родственники поверили. Даже Джереми пытался утешать отца, рассуждая о том, что две недели — это не испытание для морского волка. Уж Джереми-то мог бы догадаться, что такие умельцы, как Джеймс и Энтони, найдут способ обойти советы и доставить себе и женам удовольствие.

Джеймс был страшно доволен этими играми, наслаждался своим положением, долго притворялся мучеником, пока не получил письмо из Америки и в притворстве отпала необходимость: его настроение настолько ухудшилось, что он немилосердно срывал его на своих домашних и несколько раз даже нагрубил Джорджине, но она уже давно научилась мстить ему в подобных случаях, не обращая на грубость никакого внимания, что доводило ее дорогого супруга до исступления.

Будь они прокляты, эти балы! Вот уж никогда бы на них не ходил, но женатый человек обязан считаться со своим положением! Старики (так они с Энтони называли своих старших братьев) настаивали, но он никуда не потащился бы им в угоду, тем более что при любых обстоятельствах прислушивался только к своему мнению, но вмешалась Джорджина, и ее слово оказалось решающим.

На балу он даже одно время наслаждался окружающим, пока слушал, как Тони хмыкал, что-то бормотал, присвистывал, втихомолку улюлюкал, провожая каждого петушка, который вертелся около юбки его племянницы Эми, какой-нибудь пренебрежительной колкостью. Он особенно развеселился после того, как Тони сказал:

— Парень, этих я оставляю тебе. Пускай будет по-честному. Мне по гроб жизни хватило мучений с Реджи, особенно когда ее угораздило влюбиться в этого наглеца Идена. Она даже не дала мне с ним подраться как следует. Не стреляться же с ним теперь, когда они уже поженились!

У Джеймса были и другие причины не любить Идена, кроме его женитьбы на Реджи, но это уже другая история. Хитрая девчонка заявила, что она влюбилась в Николаев, ведь он так напоминает ей дорогих ее сердцу Энтони и Джеймса, что, однако, не улучшило их отношения к жениху, так как кто угодно, тем более похожий на них, был совершенно неподходящей парой для Реджи. Ни Джеймсу, ни Энтони не в чем было упрекнуть Ника: он действительно оказался идеальным мужем. Они не переносили его из принципа!

И вот теперь еще одна их племянница на очереди. Реджи потеряла обоих родителей, когда ей было только два года, поэтому Джеймс и Энтони по-отцовски заботились о ней, принимали деятельное участие в ее воспитании. Разумеется, о младшей дочери Эдварда было кому позаботиться, но у нее были такие угольно-черные волосы и такие кобальтовые глаза Мэлори, что они с Реджи могли бы быть родными сестрами. И это сходство все решило. Оно сразу пробудило в Энтони отцовские инстинкты, хотя он и пытался все отрицать. А Джеймс с таким недовольством рассматривал толпу кавалеров Эми, что даже, кажется, стал иначе относиться к своим прежним мечтам о рождении дочери, такого же бесценного сокровища, как Джудит у Энтони и Рослин.

— Ты не спишь? — лениво поинтересовался Джеймс.

— Ни я, ни ребенок.