Магия любви - Страница 37


К оглавлению

37

— Не убеждай меня, что мне все это показалось, — начал он прямо с порога. — Говори, черт побери, я слушаю.

Эми уселась на свою кровать и, глядя ему в глаза, сказала:

— Надеюсь, мы сохраним это между собой? — Она имела в виду и деликатность вопроса, и отношение к этому кузена.

— Посмотрим.

Эми вовсе это не понравилось.

— То есть как это?

— Смогу ли я доверять твоим клятвам, написанным кровью?

Может быть, еще не все потеряно. Она усмехнулась. Он начал мерить комнату шагами.

— Эми, приди в себя, выброси его из головы!

— С какой стати?

— Он самый худший из всех.

— Я знаю.

— У него дикий характер, — Это я знаю не понаслышке.

— Он никогда не сможет войти в семью, — Может быть.

— Отец его ненавидит. Она закатила глаза:

— Это всему миру известно.

— Проклятый американец чуть его не повесил. Янки твердо намеревался сделать это.

— У меня другое мнение. Уоррен слишком любит Джорджину. До этого дойти не могло.

— Она тогда не очень его расхваливала, — напомнил Джереми.

— Еще бы, она уже готовилась стать матерью. Джереми повернулся к ней, серьезный как никогда.

— Но, Эми, ради всего святого, почему? Объясни мне. Он вызывает у меня лишь неприязнь. Какого черта ты выбрала именно его?

— Это не совсем точно.

— Что ты имеешь в виду?

— Мои чувства выбрали его за меня, — попыталась она ему растолковать.

— Боже мой, только не говори мне о плотском влечении.

— Черт побери, нельзя ли потише! Его нельзя сбрасывать со счетов. Но я ведь всегда мечтала о том, что буду желать человека, за которого выйду замуж. Ты не станешь с этим спорить?

Пропустив это мимо ушей, Джереми спросил:

— Плотское влечение, допустим. А остальное?

— Я хочу вернуть ему улыбку, сделать счастливым, излечить его раны.

— Может, подарить ему сборник анекдотов? Глаза Эми сразу сузились.

— Если ты намерен издеваться, отложим разговор до другого раза.

Джереми запротестовал:

— Это всего лишь дружеский совет. Эми окинула его скептическим взглядом, но попыталась объяснить еще раз:

— Ему это действительно очень нужно. Тут шутками не поможешь. А страсть, которую он у меня вызывает, я не могу ни с чем сравнить. Когда он целует меня…

— Об этом я и слышать не хочу.

— Послушай, я не выбрала бы Уоррена, если бы все не получилось само собой. Но это сильнее меня.

— Ты можешь не обращать на него внимания.

— И это говоришь мне ты, мужчина, который и одной ночи не может провести под родительской крышей. Обязательно ему надо где-нибудь штаны снять!

Джереми слегка покраснел.

— Только один я знаю, какой ты бываешь нахалкой. Эми наконец улыбнулась ему:

— Теперь ты не один. Уоррену не очень нравятся мои шуточки. Вам обоим не повезло.

— А что он-то говорит?

— Отказывается от меня.

— Слава Богу!

— Но его тянет ко мне.

— Еще бы! Надо быть трупом, чтобы не тянуло. Но что будет, когда плоть успокоится? Похоже, ему это известно.

— Ты, что же, не веришь, что я могу заставить его полюбить меня?

— Он же холодный как рыба. Извини, Эми, но твои старания напрасны. Пойми это сейчас, и в будущем тебе не придется страдать.

Она покачала головой:

— Я уверена в нас обоих.

— Кроме того, тебе повезет, если отец не убьет его. Голос Эми стал ледяным:

— Ты собираешься ему рассказать?

— Не смотри на меня так. Для твоего же блага.

— Я сама позабочусь о своем благе. Помни, что я с тобой поделилась, а ты меня предаешь.

— Вот черт, — вздохнул Джереми.

— Тебе следует также готовиться к месяцу воздержания. Ты не забыл о нашем пари?

— Ты собираешься его выиграть?

— Обязательно.

— Тебе придется совершить чудо.

— Не будь букой. Ты полюбишь Уоррена, когда я изменю его.

— Где ты возьмешь магический кристалл?

Джеймс на руках принес Джорджину в ее комнату. Помогая ей раздеваться, он не удержался от упреков в небрежном отношении к своему еще не окрепшему здоровью.

Джорджина в ответ засмеялась:

— Глупости! Меня перенесли из комнаты в комнату. Вот и все. Ты, верно, и сам устал. Джеймс даже остановился на ходу.

— Что? Ты сомневаешься в моих мужских силах?

— Боже избавь. К сожалению, я пока не готова принимать доказательства твоей неутомимости, Джеймс Мэлори, но как только этот момент наступит, я тебе сообщу.

Быстро поцеловав жену и поблагодарив ее за обещание, Джеймс стал ходить по комнате и гасить лампы, которые еще горели. Джорджина следила за ним глазами. Эта привычка осталась у нее с тех пор, как она была юнгой на его «Мейден Энн».

Немного подождав, она осторожно начала:

— Когда Клинтон с братьями уедут, Уоррен останется один у Элбани.

— И что?

— У нас большой дом, Джеймс.

— Даже не думай об этом, Джорджина.

— Прости, но я не могу не думать. Я его сестра. У тебя нет причин не пригласить его.

— Напротив. И предлог лучше некуда: мы перережем друг другу глотки.

— Мне бы хотелось, чтобы у тебя было больше терпимости.

— Я и так очень терпелив. В отличие от меня твой родственник-филистимлянин лишен этой добродетели.

— Его характер меняется к лучшему.

— Неужели? Поэтому он ежедневно берет уроки в Найтон-Холле на ринге.

Джорджина нахмурилась:

— Это не так.

— Я видел его своими глазами.

— Он просто тренируется.

— Ну-ну, Джордж.

— Тебе-то не о чем беспокоиться.

— А разве я выгляжу обеспокоенным?

— Уоррену никогда тебя не одолеть.

— Его собирается учить Тони.

— Зачем он так поступает?

— Забавы ради.

— Твой брат нашел единственный путь к моему сердцу.

37